Шанс, в котором нет правил [черновик] - Ольга Чигиринская

— Но ты паковал и доставлял вещи вместе со мной.

— А-ха…

Да, делать что-то нужно. С Екатеринослава оно толклось где-то под горлом, шевелилось в занавесках по ночам. Что-то пошло не так. Что-то не так. Мы стали слишком правы.

Как же не вовремя появился этот чертов экс-супруг. Оксана могла бы помочь открыть эту дверь, Андрюха к ней с мальчишкой потянулся и стал как будто мягче… Титов, Титов, ты же сам себе все испортил. Причем, из лучших побуждений испортил…

Игорь задумался о своих собственных лучших побуждениях. Он будет в Москве один какое-то время. Другого случая сделать то, о чем давно думалось — может и не представиться в этой жизни. Но пока он думал, что речь идет лишь об Эндрю Кесселе — он удерживался от действий. А вот теперь ясно: речь идет и об Андрее Витре. О хорошем парне Андрее, который никогда в жизни не предаст — и никогда предателя не простит. И запишет в предатели того, кого прощать не хочется, и на этом погибнет. Или не погибнет. Если его кто-то вытащит. Кто-то другой.

Хочу я, чтобы это делал кто-то другой?

Он посмотрел на профиль Андрея. Труднее всего, сказал знакомый пластический хирург, изменить профиль. Костную структуру лица. У Андрея с Оксаной были не просто похожие — одинаковые. Она? Да, она может его вытащить, если ей кто-то расскажет, в чем дело. Но я уже не смогу, Антон молод, сама она в депрессии не заметит, а Костя… Непременно нужно ночью связаться с Костей.

Может быть, я не прав. Может быть, это просто приступ злости. Может быть, это сказывается напряжение. Может быть, это пройдет.

Но мне туда не надо.

И — вечный вопрос — если не я, то кто? Все человеческое нутро, все сердце говорит: нужно это сделать. Весь опыт вора, подпольщика и детектива вопит: нельзя. Категорически нельзя. Но если пробовать — то только сейчас. Сейчас, когда старые связи оборваны,

новых еще нет, а секции Б легко скрыться.

Нет, и пробовать нельзя. Try not. Do. Or do not.

— Ну, — сказал он, поддевая Махно ладонью под брюхо и перекладывая на колени Андрея, — тогда я спать пойду.

Высокий господин Владимир Андриевич сидел в высоком кресле, со скульптурной точностью имитирующем обезьянью лапу. Напротив, через стол, имелось такое же. Это была дорогая игрушка: натуральная кожа и натуральный же (хоть и не обезьяний, а верблюжий) мех, чуткие сенсоры и полимерные мускулы. Сенсоры регистрировали форму опускающегося в кресло седалища, мускулы сгибали «ладонь» и «пальцы», поудобнее устраивая хозяина… Хозяину это нравилось. Гость это ненавидел — его не оставляло ощущение, что Андриевич нажмет кнопу на пультике — и обезьянья лапа раздавит неугодного, перехватив поперек живота. Гость был уверен, что Андриевич знает об этой ненависти, и она нравится ему так же, как обезьянья лапа — а может, сама лапа-то ему из-за этой ненависти и нравится. Он постарался утрясти, выровнять все эмоции перед тем как войти в этот пентхаус дорогого киевского отеля. Утрясти и выровнять профессионально. Лапа как лапа, и черт с ней.

— Здравствуйте, — гость сел, откинулся между средним и указательным пальцем, облокотился о большой.

— Я очень рад, — сказал Андриевич, — что вы смогли выкроить для меня время.

Выкроить. Ножницы, ткань, лекала. Время выкраивается по росту и фасону, а потом приходят Клото, Лахезис и Атропос — и шьют. Из материала заказчика.

Он не мог не прийти, и Андриевич это прекрасно знал.

— К сожалению, — сказал гость без всякого признака сожаления, — ничего нового я вам сообщить не могу.

— Как же так, — в голосе Андриевича равно отсутствовало удивление. — Такой отличный первоначальный результат. Вы вышли на след подпольной группы. Установили идентичность сотрудников детективного якобы агентства «Лунный свет» и беглых преступников Савина и Искренникова. Что помешало развить успех?

…По утрам нужно пить кофе. Пить кофе, а уж потом верить своим глазам. Потому что до кофе глазам вечно мерещится всякая пакость, а кофе, выпитый после, только закрепляет ее в реальности. Поэтому кофе сначала, а все остальное потом. Это был давний ритуал. Магический. Мельница, джезва, раскаленный песок. И он всегда помогал. Нависшие над затылком неприятности не то, чтобы рассасывались, но становились нестойкими к внешнему воздействию, внятными и преодолимыми. Или хотя бы откладываемыми. На какое-то время.

Рапорт как рапорт. «Замечены… идентифицированы… сублицензия номер…» И приложение — видео Карастоянова и Новицкого. По отдельности ни тот, ни другой не привлекли бы внимания ни с кофе, ни без оного. А вот вместе…

Нет. Быть не может. Проверять нужно такие вещи. Так. Где у нас розыскные списки трехлетней давности?

Совпадение Новицкого с террористом Савиным по данным компьютерного анализа — 76 %. Совпадение Карастоянова с беглым вампиром-нелегалом Искренниковым: 79 %…

— Вы и помешали, — спокойно ответил гость. — Потому что силами той группы, которую я держу в Питере, я не могу отследить, куда именно нырнули Савин и Искренников, а до того — Неверов и Маковский. Чтобы увеличить группу, мне придется давать объяснения. Вы хотите, чтобы я их дал?

Вопрос остался риторическим. Обезьянья лапа чуть повела пальцами, отреагировав на какое-то микродвижение — или все-таки на пульт в руке Андриевича?

Сейчас гость думал об этом без всякого беспокойства — это была информация, и только. Только информация. Ее можно было анализировать, делать выводы. И выдавать эти выводы на-гора. Или не выдавать.

В каждом отдельном случае это еще могло бы быть совпадением. Иногда лица двух совершенно чужих друг другу людей накладываются с вероятностью, превышающей 95 %. Иногда два снимка одного итого же человека с разницей в год машина находит совпадающими меньше чем на 60 % — изменились паттерны лица, например. Но два снимка двух человек подряд…

Вот вам и белка, вот вам и свисток. Они действительно работали в паре. И остались в паре. И Карастоянов ходит по улицам белым днем, а обязательный при получении лицензии медосмотр признал его за человека. Температура тела чуть понижена, как и давление, но это и у людей сплошь и рядом…

Получается, что он — данпил. И стал данпилом уже после инцидента в Катеринославе, потому что двух оперативников в «Тормозке» он выпил очень качественно. Имитировать потребление у него времени не было, слить кровь некуда… да, тогда еще он был старшим. Ну, господин Саневич, наследство вы нам оставили — врагу не пожелаешь.

Хотя… врагу? Врагу можно. Особенно если этот враг мнит тебя своим хозяином. Особенно если у него нет никаких прав таковым себя мнить…

— Вы же слышали про тульскую операцию «Тэнтю», — уверенно сказал гость. — И про Екатеринбург. И вы знаете, что такое Габриэлян.

Именно так. Не «кто такой», а «что такое». Хозяин на сей раз кивнул.

— Вы полагаете, что он имеет какое-то отношение к нашему делу?

— Я не полагаю, а знаю, что он находился в екатеринбургской Цитадели как раз в тот день и час, когда кто-то очень похожий на Савина снес голову господину Ильинскому. Я не полагаю, а знаю, что он был в известном вам клубе «Морена» в тот же день и час, когда детективы из «Лунного света» вытащили оттуда похищенного ребенка. Наконец, я не полагаю, а знаю, что Габриэлян прибыл в Екатеринослав в тот же день, когда из города бежали Эней и Трюкач, террорист и бандит. Я его там видел и с ним разговаривал. Я ему даже пожаловался, что меня отстранили от операции, — улыбнулся гость. — Зря, конечно, жаловался. Нужно было благодарить.

Ну что ж, господин Андриевич, будем арифметикой заниматься? Вы затеяли охоту, которая вам по статусу никак не положена. Вам дали по рукам. Вежливо и аккуратно. Так что знаете об этом только вы. Ну и, по вашей милости, я.

Но вы ведь таких вещей не прощаете. И вы очень не любите, когда вам дают по рукам. И несмотря на то, что вы трус, и связываться с Габриэляном вам пока не хочется — вы прекрасно знаете, что над вами меч. С самого разгрома «Морены». Вы сидите и думаете: остались ли в заведении ваши следы? Напал ли на них Габриэлян? И однажды вы его атакуете — как крыса иногда атакует кошку. Ну а я… поболею за кошку.

Началось все с того, что сын хорошего знакомого попался на подпольной деятельности. По ерунде попался, не успел ничего еще натворить, к боевой секции отношения не имел — да и боевая секция на Украине дремала а-ля спящая царевна. Но того, что парень делал — дацзыбао, агитационный спам — было достаточно для смены категории. С головой достаточно. И гость парня выручил. А три года спустя господин Андриевич во время приватной вечеринки намекнул на тот случай.

Приятеля винить было не в чем — он был человек крепкий, а на семье сломался, как ломаются многие. У самого гостя не было детей, работа не располагала, зато были братья и сестра. Господин Андриевич на нем, пожалуй что и обжегся бы: СБ не любит, когда сотрудников шантажируют посторонние. Но вот стать той собачкой, на которой подорвется этот танк, не хотелось.